Эссе о Николае Некрасове

      Комментарии к записи Эссе о Николае Некрасове отключены

Городской конкурс профессионального мастерства

«Три великих имени России: юбилеи 2021 года в Указах Президента РФ»

Конкурсная работа «Судить назначено меня» (Николай Некрасов в восприятии современников и потомков) — 1 место

Исполнитель: Заведующая филиалом № 17 МБУК Ростовская-на-Дону городская ЦБС (Библиотека имени Н.А. Некрасова) Агаркова Анна Константиновна

«Когда его венчают славой,
Ты, непреклонный моралист,
Суешь нам, с миной величавой,
Его ошибок скорбный лист…
Твоя нам логика понятна, —
Не проповедуй, замолчи.
Ты сосчитал на солнце пятна —
И проглядел его лучи!..»
А.Л. Боровиковский

Садясь писать о Некрасове, любой человек невольно сталкивается с неприятным выбором — какому клише о поэте отдать предпочтение? Выставить его святым праведником, искренне радеющим за народ, или завзятым грешником, употребившим свой талант в конъюнктурных целях?

Наверное, нет в русском литературном пространстве другого автора, который бы во все времена воспринимался столь неоднозначно и двойственно, как Некрасов. Сам поэт ещё в 1855 году писал В.П. Боткину: «Во мне было всегда два человека — один официальный, вечно бьющийся с жизнью и с тёмными силами, а другой такой, каким создала меня природа». Но тем Николай Алексеевич и интересен, что был не только одаренным, но и по-настоящему живым человеком, и соединял в себе добродетели и пороки, открыто отвечая на критику: «Да я подлец, но и вы подлецы. Оттого я подлец, что я ваше порождение, ваша кровь. Вашего суда я не признаю, вы такие же подсудимые, как и я».

Праведный гнев коллег-современников в адрес Некрасова с высоты сегодняшнего дня рассматривать особенно интересно. Годы идут, но ничего в этом смысле не меняется. Во все времена успешных людей у нас порицают. Им завидуют, о них распускают слухи. Особенно, если люди умудряются совместить успех творческий с финансовым. А уж если творец отказывается быть в оппозиции к существующему строю, то и вовсе становится «нерукопожатным» в среде интеллигенции.

В этом смысле чрезвычайно показателен случай с одой генералу Михаилу Муравьёву, который до сих пор ставят в вину Некрасову, как некое доказательство его подхалимства и нечистоплотности. За чтение хвалебной оды в Английском клубе в честь генерала, подавившего польское восстание 1863 года, Некрасова в литературном бомонде затравили. Разве можно читать похвалы человеку, который казнил 128 активных сторонников польского мятежа? Ведь представители прогрессивной общественности уже придумали генералу прозвище Вешатель и оно их стараниями прилипло. И этих людей не смущало, что Муравьева-Вешателя отправил подавлять восстание царь Александр II, прозванный ими же Освободитель.

Даже сегодня, даже в дружелюбных статьях о Некрасове мы обязательно увидим строчку, что ему до конца жизни было стыдно за свой поступок, и этой одой он пытался сохранить журнал «Современник». Но я не думаю, что Некрасов нуждается в таких оправданиях. Пусть оправдываются те, кто отчего-то не заметил почти тысячу убитых польскими повстанцами русских священников, чиновников и простых гражданских лиц за их верность царю.

Нам же не мешало бы научиться рассматривать события в реальном историческом контексте, а не сквозь призму собственных пристрастий. Корней Чуковский в своем критическом эссе «Поэт и палач» признает, что генерала Муравьева считала «людоедом» лишь тонкая прослойка либеральной общественности. Народ же его в то время носил на руках, он был едва ли не популярнее царя императора.

Я напомню, что Михаил Николаевич Муравьев получил прекрасное образование, имел отличные математические способности, в 16 лет отправился на Отечественную войну с Наполеоном и был тяжело ранен в Бородинском сражении. Понимая бесперспективность крепостничества, он тяготел к идеям декабристов, даже писал устав «Союза благоденствия», но всегда был против насильственной смены режима и бездумного освобождения крестьян. Свою поддержку Михаилу Николаевичу открыто в стихах высказывали Федор Тютчев и князь Вяземский.

Некрасов прочитал свою оду Муравьеву 16 апреля 1866 года. За две недели до этого произошло первое покушение на Александра II. Дмитрий Каракозов неудачно стрелял в государя. Событие неслыханное, взбудоражившее и испугавшее всю страну. Почему же Некрасову было отказано в праве выразить свою озабоченность перед человеком, назначенным главным в комиссию по расследованию покушения? Был он искренен или пытался таким образом избежать закрытия свободолюбивого журнала — не важно. Важно то, что Некрасов в данном случае был вместе со своим народом, но литературная общественность не простила Некрасову того, что охотно прощала другим людям своего круга.

Еще одно тяжкое обвинение, выдвигаемое Некрасову — кража «огарёвского наследства». Николай Огарёв — поэт из плеяды тех, кого принято называть пламенными революционерами, ближайший соратник Герцена — отписал бывшей жене при разводе солидное обеспечение, а после ее смерти узнал, что деньги до женщины так и не дошли. Так как поверенной в делах покойной была Авдотья Панаева, то подозрения сразу же пали на нее и живущего с ней Некрасова. Против поэта ополчился весь литературный бомонд, но яростней всего его клеймил живущий в Лондоне Герцен. Он не стеснялся в выражениях. «Мы не привыкли к тому, что можно лгать духом и торговать талантом…Мы не привыкли к барышникам, отдающим в рост свои слезы о народном страданье… гонитель неправды, сзывающий позор и проклятие на современный срам и запустение и в то же время запирающий в свою шкатулку деньги, явно наворованные у друзей своих».

Герцен с детства дружил с Огаревым, с ним вместе они поклялись всю жизнь следовать революционным идеалам. Некрасов стал для Герцена личным неприятелем, обидевшим друга. Ни возврат Огареву всех финансовых средств, ни отчаянные попытки примириться со стороны Некрасова не заставили Герцена смягчиться. И все бы хорошо, если б мы не знали, что в скором времени Герцен уведет у Огарёва жену, приживет с ней троих детей, которых запишут на законного мужа. А мягкосердечный Огарев не найдет в себе сил ни изобличать, ни бороться, он тихо сопьется, не выдержав такого удара. И на этом фоне разговоры о моральном облике Некрасова выглядят, как минимум, неуместно.

Яков Черняк в своей книге «Спор об огарёвских деньгах» отмечает, что Некрасов никогда не оправдывался. Он считал, что его оправдает история. В сохранившемся письме Панаевой, с которой он к тому времени разошелся, Некрасов пишет: «Довольно того, что я до сих пор прикрываю тебя в ужасном деле по продаже имения Огарева. Будь покойна: этот грех я навсегда принял на себя… Твоя честь была мне дороже своей, и так будет невзирая на настоящее» До конца жизни поэт жил с этим пятном на репутации, но так никогда и не сложил с себя ответственности за финансовую аферу с наследством Огарёва.

Многие именитые современники Некрасова, живущие на доход от папенькиного наследства и постепенно разоряющиеся, не могли простить Николаю Алексеевичу еще одного страшного порока — умения зарабатывать деньги. Некрасов, познавший в юности нищету, быстро научился из нее выбираться. Он писал на заказ пьесы и фельетоны, к тому же ему удивительным образом везло в карточной игре. Предприимчивость, хватка и чутье издателя помогли ему создать лучший на то время литературный журнал «Современник». Торгаш, аферист, спекулянт — как его только не называли. Признавая стихи Некрасова талантливыми, многие, тем не менее, считали их насквозь лживыми. Им казалось, что поэт издевается над всеми, говоря одно, а делая другое. И, надо сказать, Некрасов давал поводы к таким суждениям. Страстно любя охоту, он мог жестко высмеять в стихах традиции охотников. Или раскритиковать обжорное общество Петербурга, не гнушаясь тайно ходить на их обеды. Доходило до смешного, Некрасов в обществе врагов «Современника» не раз ругал свой собственный журнал за «гадкие тенденции». Будучи несколько раз пойманным на таком двуличии, он уже не мог противостоять лавине лживых слухов о себе, которые стали распространяться по поводу и без.

И все-таки Некрасов не был двуличным. Двуликим — да, но не двуличным. Что поделать, если он одинаково органично принадлежал сразу к двум социальным формациям: помещичьей и разночинной. Выбрать между этим что-то одно он был не в состоянии. Будучи по рождению и привычкам барином, он не обладал тем высоким образованием, которым могли похвастаться Герцен или Тургенев. Из-за этого над ним нередко потешались. «Некрасов в Риме это щука в опере» — говорили его «друзья», когда он впервые выехал за границу. Да, он не разбирался в трудах Гегеля, зато был на голову выше в таланте поэта и администратора.

В советское время Некрасова повсеместно выставляли народным заступником, певцом народных страданий, предвестником революционных перемен. Тем самым страшно упрощая и его творчество, и его образ. Разве кто-то из нас слышал в школе об исследовании Б.М. Эйхенбаума, который утверждал, что Некрасов спас русскую поэзию, потерявшую свой авторитет после смерти Пушкина и Лермонтова? Ко времени Некрасова гладко писать научились все, это стало обыденным. И сам он начинал с романтичного сборника «Мечты и звуки», который был столь непопулярен, что его пришлось выкупить и уничтожить. Тогда-то Николай Алексеевич и прекратил попытки быть похожим на других и стал формировать свое собственное лирическое «я». Он превратился в нового Некрасова, со своим языком уличной площади, с поэзией, стремящейся к прозе, вмещающей в себя простую разговорную речь и расходящуюся цитатами. Он рискнул и выиграл — публика снова стала прислушиваться к стихам.

Но обо всем этом сегодня не вспоминают. В нынешнее время ценить Некрасова и вовсе стало не модно. Народ? Тяготы? Деревня? Увольте. Читать про крестьян это прошлый век. Вам уже никто толком не скажет, чем провинился Некрасов, но интуитивно каждый второй отметит, что он был «так себе человек». Некоторые несправедливо навешенные однажды ярлыки стигматизируют людей на веки вечные. Однако, чем больше я узнаю о Некрасове, о его современниках и царящих тогда нравах — тем больше радуюсь тому простому факту, что мне довелось работать в библиотеке носящей именно его имя. Потому что, как верно заметила Зинаида Гиппиус, Некрасову «был послан великий дар – Совесть». Собственная двойственность его страшно тяготила и примирение с самим собой достигалось лишь абсолютной уверенностью, что он «лиру посвятил народу своему». В Некрасове, в отличие от многих, не было агрессии, не было зависти, он не упражнялся в остроумии, обличая кого-то, не хаял за спиной ничьих литературных талантов. Тургенев — некогда близкий друг — как-то назвал поэзию Некрасова «жеваным папье-маше». Однако, на похороны автора этой «жвачки» пришел весь Петербург, и искренне скорбящая по ушедшему молодежь кричала: «Он был выше Пушкина».

Закончить свое эссе я хочу меткой и, увы, не постаревшей за 100 лет цитатой Корнея Ивановича Чуковского: «У нас в литературе завелась целая секта опреснителей и упростителей Некрасова. Каждый из них только и делает, что подмалевывает, затушевывает, приглаживает, прихорашивает, ретуширует подлинный облик Некрасова, так что в результате Некрасов похож уже не на себя, а на любого из них, туповатого и стоеросового радикала, — но мы из уважения к его подлинно-человеческой личности должны смыть с него эту бездарную ретушь, и тогда пред нами возникнет близкое, понятное, дисгармонически-прекрасное лицо — человека».

Библиографический список:

  1. Боровиковский А.Л. Стихотворения // Поэты-демократы 1870-1880-х годов. — Ленинград, «Советский писатель», 1968
  2. Гиппиус З. Загадка Некрасова // Арифметика любви.- Санкт-Петербург, 2003
  3. Григорович Д.В. Литературные воспоминания. Корабль «Ретвизан». «Из записной книжки» / Д.В. Григорович.- Москва: Захаров, 2007
  4. Кони А. Ф. Воспоминания о писателях / А.Ф. Кони. — Москва. : Правда, 1989
  5. Короленко В.Г. История моего современника: в 2 т. Т. 1. / В.Г. Короленко.- Москва: Время, 2018
  6. Кучерская М. Данс макабр Николая Некрасова // Литературная матрица. Учебник, написанный писателями. Т.1.- Санкт-Петербург, 2010
  7. Ломан О.В. Некрасов в Петербурге / О.В. Ломан.- Ленинград, 1985
  8. Макеев М. Николай Некрасов / М. Макеев.- Москва, 2017
  9. Мелихов А. Под щитом красоты / А. Мелихов. — Москва: Эксмо, 2018
  10. Некрасов Н.К. Некрасовские места России / Н.К. Некрасов.- Ярославль, 1971
  11. Переписка Н.А. Некрасова. В 2-х т. Т.1.- Москва, 1987
  12. Федосова Э.П. Граф М.Н. Муравьев-Виленский (1796-1866): Жизнь на службе империи. — Москва, 2015
  13. Черняк Я.З. Спор об огарёвских деньгах (Дело Огарёва — Панаевой) / Я.З. Черняк.- Москва: Захаров, 2004
  14. Чуковский К.И. Поэт и палач // Сочинения в двух томах. Т. 2. — Москва,1990