Учителю особое почтение

Исторический час ко Дню учителя

Ежегодно 5 октября в более чем 100 странах отмечается день учителя, который был учреждён в 1994 году как Всемирный. Это профессиональный праздник всех учителей, преподавателей и работников сферы образования — день, в который отмечаются роль и заслуги учителей в процессе качественного образования на всех уровнях, а также их неоценимый вклад в развитие общества.

Исторической предпосылкой для учреждения Дня учителя стала состоявшаяся 5 октября 1966 года в Париже Специальная межправительственная конференция о статусе учителей. В результате представителями ЮНЕСКО и Международной организации труда был подписан документ «Рекомендации, касающиеся статуса учителей».

5 октября 1994 года Всемирный день учителя отмечался впервые, и с тех пор праздничные мероприятия неизменно проходят 5 октября, хотя в некоторых странах этот праздник отмечается в дни, близкие к этой дате. Главное, чтобы празднования не совпали с осенними каникулами в северном полушарии и с весенними каникулами — в южном.

Россия с 1994 года отмечает День учителя по всемирному календарю — 5 октября. Ранее этот профессиональный праздник выпадал на первое воскресенье октября.

Во Всемирный день учителя ООН предлагает родителям и всем гражданам задуматься о том, как изменил их жизнь хороший учитель, память о котором они сохранили.

А мы предлагаем вам вспомнить о том, кто и как в разные времена занимался образованием в нашей стране.

Летопись 988 года указывает, что князь Владимир после крещения киевлян начал строить церкви, назначать священников, собирать детей знатных лиц на учение книжное. Матери же детей этих плакали о них как о мёртвых. Они считали, что их дети ещё мало знают о православной вере и не готовы к учёбе. Так обучение распространилось по всей Руси. Детей учили при церквях и монастырях. Они были главными центрами просвещения на протяжении Средних веков. В них обучали грамоте, церковному пению и греческому языку.

Существовали и частные преподаватели — так называемые «мастера грамоты». Плату с родителей учеников они брали не только деньгами, но и продуктами, одеждой, другими необходимыми вещами.

В конце XV века новгородский архиепископ Геннадий жаловался московскому митрополиту на нехватку образованных монахов и просил открыть в Новгороде училище. Геннадий упоминал и «мастеров грамоты», не способных ничему научить: «А се мужики невежи учат робят да речь ему испортит… а от матера отидет, и он ничего не умеет…».

Церковный Стоглавый собор 1551 года постановил открыть школы на дому у священнослужителей и чиновников — «добрых духовных священников и дьяконов и дьяков, женатых и благочестивых, имущих в сердцы страх Божий, могущих иных пользовати, и грамоте и чести, и писати горазди». Во второй половине XVI века при Свято-Успенской православной церкви во Львове монашеское братство основало высшую школу для детей разных сословий. И хотя Львов в то время не входил в состав Российского государства, устав этого учебного заведения стал образцом для великорусских монастырских школ. Вот фрагмент Устава Львовской братской школы (1586 г.): «Учитель сея школы мает быти благочестив, разумен, смиреномудрый, кроток, воздержливый, не пияница, не блудник, не лихоимец, не сребролюбец, не гневлив, не завистник… но благочестию поспешитель, образ благих, и всем себе преставляющий не в сицевых добродетелях, да будут и ученици яко учитель их… учити дидаскал (дидаскалом называли учителя) и любити мает дети вси заровно, як сынов богатых, так и сирот убогих».

В Москве первое высшее учебное заведение — Славяно-греко-латинская академия — открылось лишь спустя столетие.

При Петре I появились государственные цифирные школы, где упор делался на арифметику и геометрию, а также профессиональные школы, которые выпускали металлургов, аптекарей, переводчиков, моряков. Для преподавания новых специальностей приглашали немцев, голландцев, французов. Вскоре стало модно нанимать иностранцев в качестве домашних учителей. Многие из них, «кроме природного языка своего», ничего не знали. Профессию педагога шарлатаны стали воспринимать как вариант легко заработать.

В царствование Екатерины II в уездных городах появились малые народные училища, в них давали начальное образование. Кое-где открылись главные народные училища: их программа была рассчитана на пять лет, а выпускники могли преподавать в начальной школе. В 1779 году первая учительская семинария открылась при Московском университете, а спустя четыре года — при Главном народном училище в Петербурге.

Новый статус учителя

В 1802 году император Александр I учредил Министерство народного просвещения. Во многих городах появились гимназии. В них давали всестороннее образование и готовили к поступлению в университет. Выпускник гимназии мог сразу пойти на государственную службу или сам стать преподавателем.

В 1804 году в Петербурге открылся учительский институт.

В 1834 году было принято Положение о порядке производства в чины по гражданской службе. Преподавателей высших учебных заведений, гимназий и прогимназий, учителей уездных и приходских училищ и домашних учителей приравняли к гражданским служащим.

Должность учителя уездных училищ соответствовала армейскому званию поручика, а гимназии — после определенного срока работы — званию майора. За особые заслуги можно было получить чины вплоть до статского советника, а профессор университета мог претендовать на чин IV класса, который соответствовал званию генерал-майора (по состоянию «Табели о рангах» на 1830-е годы). Чинопроизводство и сопутствующие ему льготы — освобождение от податей, пенсия, личное и потомственное дворянство — не распространялось на учителей начальных сельских школ.

В начале XX века учитель гимназии без стажа получал 90–100 рублей в месяц. Этого было достаточно, чтобы снимать жилье с прислугой и в целом не нуждаться. Сельские учителя в отличие от преподавателей гимназий не обеспечивались государственной пенсией, деньги «на старость» им приходилось отчислять из собственного жалованья.

В большинстве дошедших до нас воспоминаний известных людей, учившихся в 19 веке, школа критикуется. Её вспоминают как скучное время, когда скучными людьми навязывались скучные вещи.

С другой стороны, огромным уважением тогда пользовались сельские учителя. Особенно с 60–70-х годов XIX века, когда возникло народничество, и молодые люди, обуреваемые светлыми побуждениями, пошли преподавать в сельские школы. Плюс к тому же, отмена крепостного права создала возможность социальных лифтов для получивших образование крестьянских детей, то есть образование как таковое стало цениться.

В школы пришли люди с миссией, и миссия их не сводилась только к обучению детей грамоте. Учитель, особенно сельский, — это еще и моральный авторитет, и окно в другой мир, и народный заступник, и просветитель взрослых крестьян. Словом, перефразируя Евтушенко, «учитель в России больше, чем учитель». Иными словами, разночинцы создали культ учителя.

Всеобщее обучение

В годы царствования Николая II правительство стало лучше финансировать начальные школы. К 1915 году среди детей 8–11 лет в Московской и Петроградской губерниях 81–90% учились в школах. Правда, в других регионах этот процент был значительно ниже.

Советская власть продолжила борьбу за всеобщую грамотность. Из-за нехватки кадров открывались краткосрочные учительские курсы и курсы повышения квалификации. «Старорежимные» семинарии заменили педагогические техникумы. В 1920 году в Москве открылась Академия трудового просвещения, а в 1923-м — Индустриально-педагогический институт имени Карла Либкнехта. В университетах по всей стране начали работать педагогические факультеты.

Особенно остро нехватка учителей ощущалась в деревнях. Выпускников отправляли туда по распределению. Работа и условия были трудными: учителю нередко приходилось жить прямо в школе, у него не было своего огорода и скотины, а маленькое жалованье часто выплачивали с задержкой. В любой момент молодого специалиста могли перевести на новое место работы. Учителей из больших городов принудительно направляли в сельскую «командировку» на два-три года.

В 1936 году учителям значительно повысили жалованье, но и это были небольшие деньги.

Тогда же, в 1936-м, была введена регулярная аттестация учителей. Она сразу же выявила множество нарушений — от неправильного ведения документов до пропущенных ошибок в тетрадях. Ситуация осложнялась тем, что учителя были завалены общественными поручениями. Педагога могли вызвать в сельсовет читать колхозникам газеты или выполнять обязанности чьего-то секретаря. К тому же каждый учитель должен был вести кружки при школе и входить в комиссии, которые решали вопросы от благоустройства до политпросвещения.

Однако профессия считалась почетной и важной. Выпускники школ продолжали поступать на педагогический, а грамотность населения росла. Если в 1926 году по результатам переписи читать и писать умели чуть больше половины опрошенных, то к 1959 году — почти все.

В СССР как минимум до конца 1940-х годов авторитет учителя был весьма высок. Причин тому несколько. Во-первых, за спиной учителя стояло государство, учитель воспринимался как часть государственной машины. Во-вторых, учителя тогда были пусть и небогатыми людьми, но вовсе не нищими — их заработок был чуть больше, чем у большинства родителей их учеников. В-третьих, это были в значительной своей массе очень интеллигентные люди, получившие образование еще до революции. И образование тогда крайне ценилось, оно реально открывало путь с социальных низов в элиту общества.

На рубеже 1960-х годов ситуация постепенно изменилась. Образование превратилось в массовую машину, учитель в плане заработка ничуть уже не выделялся на общем фоне, да и образован был значительно хуже, чем прежние учителя.

На сегодняшний день учительство по-прежнему остается хоть и необходимой, но не слишком уважаемой и не слишком оплачиваемой профессией. Государство должно вкладывать в образование деньги, и деньги серьезные. Причем не в образование «вообще», а именно в оплату учительского труда. Важно пересмотреть содержание учебных программ, сделать его актуальным и тем самым облегчить жизнь и ученикам, и учителям. Необходимо понять, что речь идет не только о спасении учителя — речь о спасении общества. Одно с другим взаимосвязано. Если мы не хотим развала всего и вся — то должны спасти учителя, должны сделать из него уважаемого человека и дать ему возможность заниматься подлинным образованием и воспитанием, а не фаршировкой мозгов.